Я ребенком любил большие,
     Медом пахнущие луга,
     Перелески, травы сухие
     И меж трав бычачьи рога.

     Каждый пыльный куст придорожный
     Мне кричал: «Я шучу с тобой,
     Обойди меня осторожно
     И узнаешь, кто я такой!»

     Только дикий ветер осенний,
     Прошумев, прекращал игру.
     Сердце билось еще блаженней,
     И я верил, что я умру.

     Не один – с моими друзьями,
     С мать-и-мачехой, с лопухом,
     И за дальними небесами
     Догадаюсь вдруг обо всем.

     Я за то и люблю затеи
     Грозовых военных забав,
     Что людская кровь не святее
     Изумрудного сока трав.

                               Н. Гумилев

     Наша кровь не ревнует по дому,
     Но зияет в грядущем пробел,
     Потому что земное земному
     На земле пролагает предел.

                              А. Тарковский

     О, как же я хочу,
     Нечуемый никем,
     Лететь вослед лучу,
     Где нет меня совсем!

     А ты в кругу лучись,–
     Другого счастья нет,
     И у звезды учись
     Тому, что значит свет.

     А я тебе хочу
     Сказать, что я шепчу,
     Что шопотом лучу
     Тебя, дитя, вручу.

                             О. Мандельштам

     Как я хочу вдохнуть в стихотворенье
     Весь этот мир, меняющий обличье:
     Травы неуловимое движенье,

     Мгновенное и смутное величье
     Деревьев, раздраженный и крылатый
     Сухой песок, щебечущий по-птичьи, –

     Весь этот мир, прекрасный
                                                       и горбатый,
     Как дерево на берегу Ингула.
     Там я услышал первые раскаты

     Грозы. Она в бараний рог согнула
     Упрямый ствол, и я увидел крону –
     Зеленый слепок грозового гула.

     А дождь бежал по глиняному склону,
     Гонимый стрелами, ветвисторогий,
     Уже во всем подобный Актеону.

     У ног моих он пал на полдороге.

                            А. Тарковский